ОРУЖИЕ

 С танками я впервые столкнулся лицом к лицу зимой предвоенного сорокового года, когда наш стрелковый полк вышел на полевые учения. После быстрого марша по лесным дорогам мы заняли исходный рубеж для атаки - опушку, переходившую в большое заснеженное поле. Его-то нам и предстояло преодолеть, чтобы выбить «противника», занимавшего видневшиеся впереди холмы. 

 Залегли. Саперными лопатками быстро отрыли ячейки в пушистом снегу и стали ждать... Вот вдоль цепи побежали связные, громко повторяя приказ командира роты: «Отделениям держать интервалы! Держать интервалы!» 

 Потом над нами повисла красная ракета и взводный, стремительно поднявшись, скомандовал, как всегда командуют в таких случаях, неестественно пронзительным, срывающимся в крик голосом: 

- В а-та-ку! Вперед! 

 Мы побежали, слыша только собственное прерывистое дыхание да тяжелый хруст снега под сотнями сапог. До середины поля оставалось совсем уж недалеко, когда оттуда, от холмов с невидимым «противником», морозный воздух донес четкую дробь десятков станковых и ручных пулеметов. 

 Теперь вдоль цепей скакали на заиндевелых конях командиры с голубыми повязками посредников на рукавах полушубков.

- Це-пям залечь! - кричали они. - Несете потери от пулеметного огня! 

 Снова побежали, согнувшись, связные, повторяя надоевшее уже: «Держать интервалы! Интервалы! Интервалы...» 

 «Кой черт в этих интервалах, до них ли теперь, если атака захлебнулась, головы не поднять из-за проклятых пулеметов», - думал, видимо, не я один, уткнувшись разгоряченным лицом в снег, заметно оседавший от жаркого дыхания. 

 И вдруг позади послышался гул. Сначала неясный, он нарастал с каждой секундой, и вот уже можно стало различить такое же учащенное, как и у нас, дыхание десятков моторов. Это, вырвавшись из лесного укрытия, пошли в атаку танки. Чтобы поддержать нас, пехоту! 

 Едва пронеслись мимо (вот зачем нужны интервалы) стремительные машины, как без команды (сейчас ее и не услышишь) поднялись, бросились за ними стрелковые цепи. Мы бежали изо всей мочи, чтобы не отстать от обдавших нас тучами снега танков, чтобы укрыться за их бронированными корпусами, почувствовать жар могучих моторов. А перед нами засверкали яркие молнии, гром неистовой грозы покатился над полем, дробясь и снова сливаясь оглушительной канонадой. То ударили танковые пушки... 

 Потом, после атаки, мы еще долго не отходили от танков, со вполне понятным почтением разглядывая это грозное оружие. Надежнее у пехоты нет защитника. И нет опаснее врага, если это танки противника. 

 Танк и был задуман как боевая машина, призванная помочь пехотинцам. Интересное свидетельство оставил на сей счет создатель первого в мире танка русский конструктор Александр Александрович Пороховщиков. Вот что он писал: «На поле шло учение новобранцев. Глядя на солдат, перебегавших цепью, я подумал: невеселая штука - бежать в атаку под пулеметами врага. А что, если послать на штурм окопов не людей, беззащитных против свинцового ливня, а машину, одетую в броню, вооруженную пулеметами... Конструктивное решение я увидел в постановке бесконечных лент или гусеничных ходов тракторного типа...» 

 Разумеется, такие идеи опирались на весь предшествующий ход развития военной технической мысли. Уже в глубокой древности конструкторы пытались защитить пехотинцев, придать им большую мобильность. А поскольку технические возможности древних были весьма ограничены, то многие столетия речь шла лишь о «боевых повозках». Их мчали кони и тащили на себе слоны. Идея колесницы захватила даже великого итальянского художника и ученого Леонардо да Винчи. «Также устрою, - писал он, - крытые повозки, безопасные и неприступные, для которых, когда врежутся со своей артиллерией в ряды неприятеля, нет такого множества войска, коего они не сломили бы. А за ними невредимо и беспрепятственно может следовать пехота». Повозка Леонардо да Винчи, как об этом свидетельствует его рисунок, снабжена вращающимися серпами для поражения коней и воинов противника. Известен проект защищенной вооруженной повозки, которая могла даже переплывать заполненные водой крепостные рвы. Немецкий изобретатель собирался построить подвижную - на колесах - крепость с артиллерией, так называемый «Гуляй-город». 

 Слабость этих и множества других проектов заключалась в том, что «живые двигатели» были сравнительно маломощны и уязвимы, быстро уставали, а то и просто выходили из строя. Тогда обратились к иным источникам энергии. 

 Итальянец Вальтурио предложил двинуть на врага... ветряную мельницу. Ну, не настоящую мельницу, а боевую повозку, движимую ветром. По бокам у нее должны были быть крылья, как у мельницы, которые через зубчатые колеса приводили бы повозку в движение. Голландец Симон Стевин тоже решил воспользоваться силой ветра и для этого поставил на колеса небольшой корабль. 

 Только через несколько столетий, получив мощный компактный двигатель внутреннего сгорания, а вместо колес - гусеницы, боевые повозки стали танками. В машине Пороховщикова были уже все элементы современного танка: броневой корпус, вооружение, расположенное во вращающейся башне, двигатель внутреннего сгорания и гусеничный движитель. Примечательна такая особенность, как широкая - почти по всей ширине машины - гусеница. Она повышала проходимость танка, исключала возможность посадить его днищем на препятствие. Танк, спроектированный Пороховщиковым, был построен солдатами и рабочими в мастерских расквартированного в Риге Нижегородского пехотного полка. В мае 1915 года начались испытания «вездехода», как назвали новую машину. И хотя они проходили успешно, военное ведомство не сочло нужным продолжать работу по ее усовершенствованию. Дело так и ограничилось созданием опытного образца. 

 История сохранила нам проекты еще двух оригинальных боевых комплексов. Один из них создал инженер Василий Дмитриевич Менделеев, сын великого ученого. Это была гигантская - размером чуть ли не с товарный вагон - машина, несущая крупную морскую пушку и мощную броню. Огромный вес - 173,2 тонны - заставил конструктора приспособить ее передвигаться по рельсам железных дорог наподобие мотодрезины. Проект Менделеева содержал много оригинальных, смелых технических идей, однако осуществить их в то время оказалось трудно. 

 Еще более необычно выглядела машина, изобретенная начальником секретной лаборатории военного министерства Н. Н. Лебеденко и разработанная Н. Е. Яуковским, А. А. Микулиным и Б. С. Стечкиным. Лебеденко так разъяснил ученым свою идею: «Представляете ли вы себе колеса диаметром десять метров? Так вот, мы будем строить машину вроде трехколесного велосипеда, с двумя большими десятиметровыми колесами впереди. При сравнении с экипажем окажется, что если он может переехать через яму в 20 сантиметров, то колесо, имеющее в диаметре десять метров, может перекатиться через любой окоп, а небольшой дом будет раздавлен такими колесами и машиной весом около 60 тонн...» 

 Самое поразительное, пожалуй, заключалось в том, что эта колесная боевая машина была построена и даже испытана. Поскольку секретным оружием предполагалось прорвать германский фронт, его создание было окружено глубокой тайной. Работы велись сначала на манеже в Хамовниках, а потом в присутствии охраны из казаков на поляне дремучего леса под Дмитровом. Первое же испытание окончилось неудачей. Машина двинулась, свалила стоявшее перед ней дерево, но завязла задним катком в грунте. Там она и оставалась вплоть до 1923 года, когда пошла на слом. 

 Ученые окончательно убедились в преимуществе гусениц. Гусеничными были танки, впервые принявшие участие в военных действиях. Это случилось 15 сентября 1916 года во Франции на реке Сомме. На германские позиции двинулись невиданные до сего бронированные коробки ромбовидной формы - английские танки. Они не оправдали возлагавшихся на них надежд - фронт не был прорван из-за малого количества машин, их технического несовершенства, труднопроходимой болотистой местности, плохого взаимодействия с пехотой. Броня первых танков не предохраняла экипаж даже от бронебойных пуль. Управлением машины занимались одновременно четыре человека - механик-водитель, два его помощника и командир. А результат их нечеловеческих усилий был более чем скромен: неповоротливые громады вне дорог двигались медленнее пешехода - со скоростью всего 1 - 3 километра в час. Но даже при такой черепашьей скорости внутри корпуса машины был гремящий ад - людей трясло, бросало из стороны в сторону. Не было рессор, вентиляции, звукоизоляции. Полузадохшиеся от пороховых и отработанных газов, оглушенные и предельно уставшие, танкисты часто слепли: при обстреле в открытые щели, служившие для наблюдения, попадали брызги от свинцовых пуль... 

 Из 49 танков, которыми располагали на Сомме англичане, на исходные позиции они сумели вывести лишь 32. Остальные оказались неисправными. Из этих 32 всего 18 участвовали в бою: 5 застряли в болоте, у 9 испортились механизмы. 

 И все же новое оружие посеяло в германской армии панический страх. «Огромные чудовища приближались к нам, гремя, прихрамывая и качаясь. Кто-то крикнул, что явился дьявол, и это слово разнеслось по окопам с огромной быстротой», - вспоминал участник сражения. Англичане продвинулись на 5 километров по фронту и на 5 - в глубину. Самое же главное заключалось в том, что потери пехотинцев при этом были в 20 раз меньше обычных! 

 Так родились танковые войска. Они, выражаясь фигурально, соединили воедино копье и щит, кавалериста и пехотинца. О такой комплексной системе оружия воины мечтали всегда.