Четверг, 28.03.2024, 17:20 Приветствую Вас Гость

ОРУЖИЕ

Меню сайта
Категории раздела
ОРУЖИЕ
Правовое регулирование, характеристики, техника стрельбы.
Авиация
Рыцари брони
Оружие славы
Морские истории
Охотничье оружие
Центральный музей ВС СССР
Юмор
Форма входа
Реклама
Главная » Статьи » Рыцари брони

★ С коня на танк

 Поступавшая на вооружение Красной Армии боевая техника приводила к изменению тактики войск, совершенствованию их организации. К концу 1918 года Вооруженные Силы республики имели в своем составе пехоту, кавалерию, артиллерию, авиацию, флот, броневые и инженерные войска. Создавались железнодорожные части. Главным родом войск оставалась пехота. Кавалерия была малочисленной. На фронтах насчитывалось всего около 40 тысяч сабель. Кавалерийские части в большинстве случаев входили в состав стрелковых дивизий, отдельных кавдивизий имелось только три. 

 Укреплялись броневые силы. Осенью 1918 года был введен однотипный состав бронепоездов. За основу приняли тип бронепоезда русской армии (бронированный паровоз, 2 бронированные площадки и 2 - 3 контрольные платформы). Броневой отряд представлял собой отдельную войсковую часть. Он состоял из штаба, четырех бронеавтомобилей (из них три пулеметных и один пушечный) и до 100 человек красноармейцев и командиров. В Красной Армии тогда насчитывалось 23 бронепоезда и 37 броневых отрядов со 150 бронемашинами. 

 Созданием в апреле 1918 года ускоренных броневых курсов началась планомерная подготовка командных кадров. На базе курсов в начале 1919 года была сформирована броневая школа - первое военно-учебное заведение такого рода. 

 В середине 20-х годов броневые части не входили в общевойсковые соединения, а находились в непосредственном распоряжении Главного командования и предназначались для усиления стрелковых войск и конницы. Это были отдельные тяжелые и легкие танковые батальоны, по 30 танков в каждом. 

 По существу, бронетанковые и механизированные войска были созданы в годы первых пятилеток. 17 июля 1929 года Реввоенсовет СССР принял постановление о создании опытной механизированной части. В нем говорилось: «Принимая во внимание, что новый род оружия, каким являются бронесилы, недостаточно изучен как в смысле тактического его применения (для самостоятельного и совместного с пехотой и конницей), так и в смысле наиболее выгодных организационных форм, признать необходимым организовать в 1929 - 1930 годах постоянную опытную механизированную часть». 

 Опытный механизированный полк был вскоре развернут в бригаду. В 1932 году на базе этой бригады создается первый в мире механизированный корпус, который имел в своем составе две механизированных и одну стрелково-пулеметную бригады, отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, 500 танков, 200 автомобилей, 60 орудий сопровождения. 

 К началу 1936 года было создано уже 4 таких корпуса, 6 отдельных механизированных бригад, 6 отдельных танковых полков, 15 мехполков кавдивизий, 83 танковых батальона и роты в стрелковых дивизиях. 

 В начале своего зарождения войска эти назывались мото-механизированными, затем автобронетанковыми, а к 30-м годам, когда уже были сформированы крупные подвижные соединения в виде танковых (механизированных) бригад и механизированных корпусов, новый род войск начал называться бронетанковыми и механизированными войсками. Они назывались так потому, что в их состав входили не только танковые подразделения и части, но и другие части и соединения, имеющие в своем составе моторизованную (перевозимую на автотранспорте) пехоту, бронемашины и даже бронепоезда. К концу второй пятилетки в армии насчитывалось уже 15 тысяч танков. 

 Первые советские танки повели в бой опытные командиры. Многие из них перешли в новый вид войск из кавалерии, что называется, пересели с коня на танк. В свое время мне посчастливилось познакомиться и подружиться с одним из них - Иваном Александровичем Лещевым, коммунистом с 1919 года, солдатом в империалистическую войну, командиром кавалерийского полка - в гражданскую, полковником бронетанковых войск - в Отечественную. Жизнь бывалого воина показалась мне во многом типичной, и я записал рассказ Ивана Александровича Лещева. Вот он. 

 ...Бесплодные, выжженные солнцем равнины, отвесные скалы с непонятными надписями. Офицеры говорят, что их сделали воины Александра Македонского. 

 В составе экспедиционного корпуса генерала Баратова 2-й Кубанский казачий полк, в котором я служу рядовым, движется походным порядком на юг Персии. От солнца спасают ночи да узкие извилистые ущелья. От пыли спасения нет. Она набивается в рот, в уши; нестерпимо болят воспаленные глаза; уныло отряхиваются вконец измученные кони. Их, как и нас, мучит жажда. Противник тоже необычный: турецкая легкая конница - бедуины. Они несутся на нас в развевающихся белых бурнусах, на арабских скакунах. 

 Звучат команды: «Шашки - вон, пики - к бою!» Мгновение - и сшиблись конные лавы, белая и черная (мы - в темных черкесках). Выстрелы, свирепая рубка, и каменистая земля расцветает пятнами белых и черных тел. Шальная пуля впивается в ногу... После боя офицер прикалывает мне рядом с газырями солдатский Георгиевский крест. 

 Идет 1916 год... 

 Никогда не думал, не гадал, что стану военным. Даже когда мобилизовали в царскую армию. Всему ведь конец бывает, войнам - тоже. Что мне, крестьянскому сыну, в армии делать? Отслужу, мечтал я, буду работать, учиться. 

 Но грамотность-то меня и «подвела». Мне ведь удалось окончить четырехклассное городское училище, а потом с великими трудностями сдать экстерном экзамены за шесть классов реального. В эскадроне таких грамотеев оказалось всего двое. Нас и отправили в школу прапорщиков в Гатчину. 

 Ее я окончил уже после Февральской революции, но разницы не почувствовал. Надели на меня офицерские погоны - снова на фронт: только теперь не на турецкий, а на германский - под Ригу. 

 Поздняя осень. В окопах - вода, грязь. На душе - кошки скребут. Офицеры за своего не считают, да я к ним и не тянусь. Гнетет сознание ненужности войны, обидно и нелепо рисковать жизнью неизвестно из-за чего. 

 Учащаются случаи братания с немецкими солдатами. 

 Об Октябрьском восстании узнаю от знакомого солдата из полкового комитета. Заходит в блиндаж и говорит: 

- Снимай погоны!

- Почему? 

- Хватит их носить! Не знаешь, что ли? Революция! 

 Полк митинговал. Офицеры разбежались. Осталось пять человек: поручик, принявший командование, и четыре прапорщика. Отошли на станцию Шимск и там расформировались. 

 Было мне тогда двадцать три года. За плечами три с лишним года опостылевшей армейской службы, две раны, один крест... Впереди - свобода и неизвестность. 

 И я пошел добровольцем в Красную Армию. Всем сердцем почувствовал: революция - моя. А если так, то как же остаться в стороне от схватки двух сил? Родному народу, великому делу решил я отдать все, что у меня было, - молодость, военный опыт. 

 Первые части только что рождавшейся Красной Армии в боях у Нарвы и Пскова остановили рвавшиеся к революционному Петрограду немецкие войска. Я в курсе всех дел, так как работаю инструктором по учету военнообязанных Петроградского губернского комиссариата. 

 Но канцелярская работа не по мне. В июне 1918 года записываюсь в 1-й конный Петроградский социалистический полк и получаю под командование взвод. Положение тревожное. Враги со всех сторон окружили молодую Республику Советов. Несколько эскадронов отправляют на юг в полки Сиверса, а наш эскадрон - на Восточный фронт. 

 В первых числах марта 1919 года колчаковские войска перешли в наступление на Восточном фронте, растянувшемся от Каспийского моря до североуральской тундры. На этом пространстве наши войска насчитывали немногим более 100 тысяч штыков и сабель. Положение усугублялось тем, что жестокая борьба с белогвардейцами и интервентами шла на Севере, в Прибалтике, в Белоруссии, на Украине и на Дону. Но особую опасность представлял тогда Колчак, его войска захватили огромную территорию и были уже в десятках километров от Казани и Самары. 

 Мы вошли в состав Путиловского Стального кавалерийского полка (в ту пору любили такие названия), начало которому положил Путиловский артиллерийский дивизион. Ряды питерских пролетариев в полку сильно поредели. Новое пополнение пришло с уральских заводов. Это была боевая революционная молодежь. Она быстро осваивала военное дело и сражалась с беззаветной храбростью. Вскоре слава о подвигах Путиловского Стального кавалерийского полка разнеслась по Уралу.

 В начале лета Красная Армия перешла в долгожданное наступление по всему фронту. Во главе 29-й дивизии наш полк ворвался в Пермь. Здесь было захвачено много пленных. 

 В первых рядах всегда шли коммунисты. Однажды комиссар полка Александр Огарков повел бойцов в атаку. Противник был разбит, но дорогой ценой - мы потеряли своего комиссара. 

 Память сохранила эпизоды тех бурных лет. Сплошного фронта не было. Маневренные группы свободно проникали в тылы войск. В таких условиях успех часто всецело зависел от находчивости командиров, выучки бойцов. 

 Помню «психическую» атаку белогвардейского полка Иисуса Христа. Черная форма, на груди белые кресты. Шагают в полный рост, винтовки на плече, когда приблизились, взяли на изготовку. Но среди нас слабонервных не оказалось. Конная атака смяла «христово воинство». 

 Еще один бой ярко запомнился. Стоим в роще перед атакой. Узнаем - увозят командира, ранило его. Я тогда дивизионом командовал. Комиссар говорит: 

- Принимай полк! 

 Выехал я перед строем, сказал бойцам, что назначен командиром, и тут же повел их в атаку. Так я «принял» полк. 

 В редкие часы затишья перебирал я всю короткую жизнь. Что ж, стыдиться в прошлом было нечего. Знал, что до конца своих дней буду с народом, с партией Ленина. Так и сказал на общем партийном собрании полка. А коммунистов у нас было много - полк-то пролетарский. Комиссар поддержал меня. Так в памятном 1919 году я стал коммунистом. 

 А нас уже ждали новые испытания. По планам Антанты на Украину и Белоруссию напали белополяки. Из Крыма двинулись войска барона Врангеля. 

 Наш полк в составе 10-й кавалерийской дивизии был переброшен на Западный фронт и включен в 3-й конный корпус легендарного героя гражданской войны Г. Д. Гая. 

 Ранним июльским утром началось наше наступление на позиции белополяков. Артиллерия проложила дорогу пехотинцам. Развивая успех пехоты, прорвавшей оборонительную полосу противника, корпус Гая стал охватывать левый фланг 1-й Польской армии... 

 Это был стремительный марш. Вильно, Белосток, Ломжа - один за другим занимали мы города, клинками добывая свободу белорусским и польским трудящимся. 

 Год-другой миновал, как я стал красноармейцем, а как изменилась наша армия! На Восточном фронте и одеты и вооружены мы были кто во что горазд. Здесь, на Западном фронте, все было по-другому. Перед наступлением мы прошли боевую подготовку, получили новое обмундирование. На вооружении кавалерийских полков было много трофейных легких пулеметов. 

 Кавалерия стала ударной силой революционных войск. Польский поход блестяще это подтвердил. Лесными дорогами, почти не слезая с седла, двигались мы на запад. То и дело вспыхивали жаркие схватки - белополяки выставили против нас регулярную, хорошо обученную и вооруженную Антантой армию. Но боевой порыв наших войск сметал все преграды. 

 Мы были совсем молоды тогда, но понимали, что несем свободу и счастье трудовому народу. Нас не останавливали трудности, не пугала смерть. 

 Под городом Остроленка белополяки, введя в дело бронепоезд и морскую пехоту, задержали корпус Гая. В бой был брошен Путиловский полк. После короткой схватки я приказал сделать вид, что мы отходим. Упоенные победой, польские легионеры высыпали из окопов и двинулись по открытому полю. Тут-то мы и налетели на них. Семь верст преследовали путиловцы врага, взяли большие трофеи, пленили до четырех рот солдат. 

 С болью вспоминаю я дорогие могилы, оставленные на военных дорогах Поволжья, Урала, Полесья. Какие замечательные люди были мои боевые товарищи - первые красноармейцы. Вот Василий Арбузов. Не знаю другого такого лихого рубаки. Погиб Василий. Не от колчаковской пули и не от уланского клинка. От тифа. Был и такой страшный враг у молодой армии. 

 Мы замыкали правый фланг Западного фронта и, вырвавшись далеко вперед, вышли на берега Вислы севернее Варшавы. Боевая обстановка часто меняется. Так случилось и с нами. Передовые части на сотни верст опередили обозы с боеприпасами, питанием. Кончились патроны, снаряды. А тут белополяки, получив новую помощь от западных держав, прорвали фронт под Варшавой и окружили соединения нашей 4-й армии. Редкие по упорству были тогда бои. Клинками кольцо за кольцом прорывали мы вражеское окружение. 

 Помню, под Млавой, когда в критический момент боя комкор Гай сам водил в атаку комендантский эскадрон штаба корпуса, в наших рядах появились небольшие вооруженные группы немецких коммунистов-спартаковцев. Движимые интернациональной солидарностью, они переходили польско-немецкую границу и шли к нам на помощь. 

 Положение, однако, становилось безвыходным. Путь отхода на восток был прегражден. И тогда наши части стали переходить на нейтральную немецкую территорию. Тяжелый это был момент, но о нем уважительно писали потом враги. В книге Гая «На Варшаву» приведены слова французского офицера, находившегося в частях белополяков: «Когда польские клещи готовы были уже сомкнуться, вдруг раздались аккорды воинственной музыки. Это последние казаки с развернутыми знаменами переходили прусскую границу». 

 Начались мытарства в немецких лагерях. Но красные бойцы хранили верность Родине, не поддавались на провокации. Немецкие товарищи-спартаковцы передавали нам через колючую проволоку газеты, и мы с жадностью читали о событиях в Советской стране. 

 Вскоре нас вернули на Родину. И снова я задумался: как быть дальше. Гражданская война близилась к концу - это было ясно. Где я мог принести большую пользу, какие у меня были знания, опыт? Ответ напрашивался сам собой: у государства рабочих и крестьян много врагов, а ты волею судеб стал кадровым военным. И место твое в строю. Выбор был сделан. 

 Я не раскаиваюсь в нем. На долю моего поколения выпала великая честь: в кровопролитных битвах отстаивать завоевания революции. Военные люди, мы любили свое дело, но ненавидели войну. Мы воевали за то, чтобы восторжествовала ленинская правда, чтобы никогда больше не было войн. 

 ...Меня назначили командиром 16-го кавалерийского полка 16-й стрелковой имени Киквидзе дивизии. Началась борьба с остатками разгромленных белогвардейских армий, с бандитами. В 1921 году полк был отправлен на охрану участка государственной границы Полоцк - Лепель. Отсюда год назад мы начинали свой путь на запад. 

 Сказать, что условия на границе были трудные, - значит ничего не сказать. Новая граница существовала только на карте. Лес как лес, болота как болота - ни полос, ни заграждений. И не заметишь, как попадешь на польскую территорию. Этим вовсю пользовались многочисленные банды из кулаков и недобитых белогвардейцев, шпионы всех мастей, контрабандисты. Внезапными налетами бандиты терроризировали местных жителей, убивали активистов, грабили крестьян. Почти каждую ночь эскадроны поднимались по сигналу тревоги. И начиналось преследование уходящих за рубеж врагов. 

 Настал и такой день, когда с бандитами было покончено. 

 В десятую годовщину Октябрьской революции за боевые заслуги в разгроме Колчака на Восточном фронте мне вручили орден Красного Знамени № 8705. Это был мой первый орден. 

 Началась обычная гарнизонная служба. Менялись части, города. Все было: тревоги и стрельбы, учения и большие маневры. Не было только серости и беспробудности, которой так тяготились герои Куприна - армейские офицеры. 

 Пятилетки преображали страну, менялась и наша армия. Напряженная международная обстановка заставляла нас быть в полной боевой готовности. Возникали новые военные доктрины, развивалась военная наука. На смену традиционным родам войск приходили новые. 

 Многие кавалеристы решили сменить поводья на штурвал самолета или рычаги танка. И я сменил коня на стального. 

 Армия училась и переучивалась. Окончил курсы Военно-технической академии и стал командовать механизированным полком кавалерийской дивизии. 

 Потом - Высшие академические курсы подготовки командиров бронетанковых частей. И, наконец, курсы партийно-политической доподготовки командиров-единоначальников. 

 И вот июнь 1941 года. Я - заместитель командира 31-й танковой дивизии, дислоцированной западнее Бельска. 

 Танковая дивизия стоит почти на самой границе, а танков в ней... всего пятнадцать, да и то «Т-26», с тонкой броней, вооруженные пулеметами. Артиллерийский полк получил новые орудия, а снарядов к ним не прислали. Дорожки лагеря густо посыпаны светлым песком - воздушному наблюдателю не надо искать наше расположение. Командирское общежитие -. двухэтажный деревянный дом, лучшей мишени и не придумать. Над штабом дивизии полощут огромные красные полотнища. 

 На душе тревожно. Но говорить об этом не принято, скажут: «Паникуешь!» Душу отвожу, занимаясь с частями боевой подготовкой с утра до вечера. 

 На рассвете 22 июня штаб дивизии бомбят фашистские самолеты. 

 В первые же часы я тяжело ранен в ногу. После перевязки возвращаюсь в строй. Дивизия героически отбивает атаки превосходящих сил противника. Еле держусь на ногах - потерял много крови. Командир корпуса приказывает эвакуироваться в Минск. 

 Долго пробыть в минском госпитале не пришлось - немцы разбомбили и его. Чудом выбрался из-под развалин. 

 Недолечившись, попросился на фронт. Верил: найдем силы, чтобы остановить фашистов, научимся их бить, как били беляков в гражданскую войну. 

 Сформировал на Северном Кавказе- танковую бригаду. Машины - знаменитые «тридцатьчетверки». О танкистах и говорить нечего - с такими на любое дело пойдешь. 

 И снова в бой. Немецкий бронированный кулак рассек Юго-Западный фронт. Нас бросили закрывать прорыв. Дни и ночи смешались воедино. Землю закрыл удушливый дым от сожженных машин. 

 Путь бригаде как-то преградил хорошо укрепленный гитлеровцами поселок. Приказ: пробиваться. Посылаю разведчиков на мотоциклах. Ночью, сняв боевое охранение, они проникают в поселок. Возвратившись, докладывают, что он забит танками, артиллерией, автомашинами. 

 Пользуясь внезапностью нашего появления, начинаю атаку. Поначалу она складывается удачно. Горят вражеские танки, взрываются склады боеприпасов, вспыхивают пожары. Но зарево освещает и наши машины. Немецкая артиллерия усиливает огонь. Вспыхивает один танк, другой. Приходится обходить поселок. 

 А тут неожиданно с другой стороны поселка к немцам подходит подкрепление - длинная колонна. Еще не остывшие от боя наши танкисты с ходу наваливаются на нее. Меткими выстрелами поджигаем головные и последние машины. В образовавшейся на шоссе сумятице и неразберихе расстреливаем остальные. Неудача оборачивается победой. 

 Много еще было пройдено фронтовых дорог. На одной из них встретился с сыном Орестом - офицером-артиллеристом. Из армии он демобилизовался гвардии капитаном. 

 Войну я окончил на штабной работе, но мысленно был с теми, кто по нашим конармейским дорогам вел на Берлин советские танки! 

 ...Солдат царской армии, я стал советским полковником, с коня пересел на танк, участвовал в двух войнах. Этот путь обычен для многих моих сверстников - красных командиров.

Самые свежие проститутки Перми: https://sexanketa-perm.net/ на сайте Сексанкета




Категория: Рыцари брони | Добавил: 13.03.2015
Просмотров: 2849 | Рейтинг: 0.0/0
Поиск по сайту
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Реклама
Copyright MyCorp © 2024