ОРУЖИЕ

 Свидетельства противника заслуживают внимания. Вот они. 

 Генерал-фельдмаршал Клейст: «Их «Т-34» был лучшим в мире». 

 Генерал фон Меллентин: «...Наиболее замечательный образец наступательного оружия второй мировой войны». 

 Генерал Блюментритт: «Этот танк неблагоприятно повлиял на боевой дух германской пехоты». 

 Конструктор Зенгер-унд-Эттерлин: «Т-34» превосходил все другие типы танков. Форма корпуса - идеальная, послужившая образцом для многих позднейших танков. Отличная проходимость». 

 Такого же мнения были наши союзники - американские военные эксперты: «Выдающимися особенностями «Т-34» являются: низкий силуэт, простота конструкции, малая величина среднего удельного давления на грунт. Большие углы наклона брони определяют блестящие баллистические характеристики». 

 Слава «Т-34» столь велика, что его 25-летие западногерманский журнал «Зольдат унд техник» отметил специальной редакционной статьей; В ней, в частности, говорится: «В июне 1940 года сошел с конвейера первый серийный советский танк «Т-34». Этот танк, бесспорно, был подлинным шедевром в истории развития военной техники. В нем удачно сочетались технические элементы быстроходного крейсерского танка с высокой неуязвимостью, присущей танку непосредственной поддержки пехоты. Появление «Т-34» на Восточном фронте летом 1941 года было неожиданностью для немецких войск... 

 От немецкого танка «Т-III» советский танк «Т-34» выгодно отличался высокой подвижностью и проходимостью. Кроме того, запас его хода был в несколько раз больше, а вооружение и броня абсолютно превосходили немецкие. 37-миллиметровая пушка танка «Т-III» не представляла опасности для брони «Т-34», в то время как 76-миллиметровая пушка «Т-34» на всех дистанциях пробивала 30-миллиметровую броню танка «Т-III». Кинетическая энергия снаряда пушки «Т-34» была в 7,6 раза больше, чем у снаряда пушки танка «Т-III». Еще больше «Т-34» превосходил по своим боевым свойствам танк «Т-IV», короткоствольная 75-миллиметровая пушка которого не годилась для борьбы с «Т-34». 

 Во время второй мировой войны, по-видимому, было произведено около 40 тысяч танков «Т-34». Эта лавина обрушилась против нашего Восточного фронта, который противостоял ей в течение трех лет, но в конце концов вынужден был рухнуть под ее натиском». 

 Но такое отрезвление пришло к гитлеровцам не сразу. Перед войной и в самом ее начале они были уверены в непобедимости своего оружия. Этому в немалой степени содействовали легкие победы фашистской Германии на Западе, неудачное для нас начало войны. 

 Вероломно напав на Советский Союз, гитлеровцы, помимо преимущества внезапного удара, обеспечили себе огромный перевес в живой силе, технике и огневой мощи на участках фронта, намеченных для танковых прорывов. Германский генеральный штаб бросил в наступление отмобилизованные, тщательно подготовленные бронетанковые силы. Четыре танковые группы должны были сразу же пробить бреши в наших оборонительных рубежах, раздробить на части советские армии, стоявшие у границы, прорваться в глубь страны. 

 Для осуществления планов такой «молниеносной» войны, а именно на ней основывалась фашистская военная доктрина, нужно было и соответствующее оружие: безотказное, массовое. Но уже опыт войны в Испании показал беспомощность слабо бронированных и плохо вооруженных немецких машин перед пушечными танками республиканцев. Это отмечалось на секретном совещании германского высшего командования, созванном специально по этому поводу.

 Немецким танкам в Испании - туда были посланы на помощь Франко четыре роты, вооруженные легкими танками Круппа, - противостояли советские танки «Т-26». «...Я имею все основания утверждать,- писал впоследствии видный военачальник испанской республиканской армии Энрике Листер, - что Советский Союз отправлял в Испанию лучшее свое оружие. Что касается танков, то они по своим качествам превосходили германские и итальянские танки мятежников. В середине октября в республиканскую зону прибыли 50 советских танков. Уже 29 октября испанские танкисты, обученные советскими товарищами и сопровождаемые в бою храбрыми инструкторами, продемонстрировали полное превосходство над врагом и его техникой, нанеся ему тяжелые потери». 

 Танки «Т-I» и «Т-II», состоявшие на вооружении вермахта, не оправдали себя. Началась поспешная работа над новыми пушечными танками «Т-III» и «Т-IV». Они-то и стали основными массовыми машинами германской армии в первый период второй мировой войны. 

 Огромные массы подвижных, быстроходных машин (скорость 40 - 50 км в час) должны были рассечь «клиньями» фронт и зажать, уничтожить деморализованные войска врага стальными «клещами». При таком ведении войны - а гитлеровские стратеги были уверены, что именно они будут диктовать ход боевых действий будущему противнику, - фашистский генеральный штаб не смущали явные недостатки новых машин. Броня их оставалась слабой, 37-миллиметровая пушка «Т-III» и 75-миллиметровая короткоствольная пушка «Т-IV» не отвечали требованиям современного боя. А ведь генерал Гудериан, за которым прочно закрепилась репутация основоположника теории развития и боевого применения бронетанковых войск вермахта, справедливо утверждал, что «главное на войне - стрельба». 

 Однако первые победы во второй мировой войне над неподготовленным противником вскружили гитлеровским стратегам головы. Что же касается конструкторов фашистского рейха, то они, видимо, тоже решили пренебречь недостатками разработанного ими вооружения, не обращать на них внимания. Ведь ничто, казалось, не предвещало появления грозного противника с оружием, которое могло бы задержать полчища гитлеровцев. 

 Против наспех мобилизованной, недостаточно вооруженной польской армии Гитлер направил 5 танковых, 6 моторизованных и почти 50 пехотных дивизий - около 10 тысяч орудий, до 3500 танков и 2500 самолетов. И все-таки польская кампания, в который раз, подтвердила невысокое качество немецких танков, Имея мало современного противотанкового оружия, польские воины сумели вывести из строя почти треть бронированных машин гитлеровских захватчиков. 

 Уроки польской кампании гитлеровцы использовали лишь для переформирования своих бронетанковых сил. Против союзников они применили уже не отдельные дивизии, а подвижные группы из нескольких дивизий и даже танковые армий. Например, танковая армия Клейста имела в своем составе до 5 танковых и столько же моторизованных дивизий. Всего в мае 1940 года к началу наступления на Западе вермахт развернул 10 - 12 танковых дивизий, оставив, кроме того, 20 - 30 танковых батальонов в резерве главного командования. У союзников было около 4 тысяч танков. У гитлеровцев вдвое больше. 

 Немецкие танки прошли сквозь боевые порядки союзников как нож сквозь масло. Танковая армия Клейста продвигалась к Дюнкерку, куда отступали союзники, со средней скоростью 50 - 60 км в сутки. Этот успех танковых войск был использован фашистской пропагандой для создания мифа о непобедимости германской армии и превосходстве ее оружия. 

 Казалось бы, все подтверждало торжество идей молниеносной войны. В том числе избранное для нее оружие. Однако довольно скоро стали сказываться пороки, присущие авантюристической политике Гитлера и его окружения. Несостоятельность военной доктрины вермахта, исходившей из этой политики, не могла не отразиться и на состоянии военно-технических исследований в стране. Крупным промышленным концернам при налаженном массовом производстве было выгодно поставлять вооруженным силам огромные партии оружия, вноси в него лишь незначительные усовершенствования, не связанные с большими затратами. Это полностью соответствовало установке на блицкриг - молниеносную войну. Геринг и другие фашистские главари провозгласили, что «война должна быть выиграна тем оружием, с которым она была начата». 

 Гитлеровские танковые генералы были уверены, что и на Восточном фронте нет преграды, которая бы остановила их соединения. Во Франции Гудериан заявил, что каждый его танкист получает «проездной билет» до конечной цели наступления, а позже объявил благодарность своим войскам, наступавшим, «невзирая на угрозу с флангов и тыла», и тем самым утверждавшим его, Гудериана, взгляды на применение танковых войск. 

 На Западном фронте гитлеровцы привыкли к тому, что окруженные части противника быстро прекращали сопротивление и сдавались. Линия круговой обороны неумолимо сокращалась, попытки вырваться из окружения или контратаки заканчивались, как правило, сдачей в плен, капитуляцией. Да, собственно говоря, и попыток таких было не так уж много. 

 Слов нет, боевые порядки гитлеровских бронированных клиньев выглядели устрашающе. Впереди длинной громыхающей колонны неслись разведчики-мотоциклисты с пулеметами и автоматами. Сообщая командованию о передвижениях и намерениях противника, они одновременно расчищали дорогу от возможных засад, прочесывая ее по бокам пулеметным огнем. Над ними то и дело появлялись пикирующие бомбардировщики. Туда, где цель была не «по зубам» пулемету мотоциклиста, летела авиационная бомба. 

 За разведкой двигались главные силы, готовые тотчас развернуться в боевые порядки и начать сражение, - танки, противотанковые пушки, пехота на автомобилях и артиллерия. 

 Такие колонны остановить совсем не просто. Уже в первые дни войны на полях Прибалтики, в западных областях Белоруссии и Украины разыгрались небывалые по масштабам встречные танковые сражения. Велись они в крайне невыгодных для нас условиях. Пользуясь преимуществам внезапного удара, танки противника прорывались в глубокие тылы обороны и лишали наши танковые корпуса горючего, боеприпасов, запасных частей. На захваченной гитлеровцами территории оставалось много наших машин. Это были внушительные, а главное, невосполнимые потери, ибо фронт откатывался на восток. 

 Пришлось расформировать танковые и механизированные корпуса. Оставшиеся в строю танки были сведены во вновь созданные бригады по 50 - 60 машин. Разумеется, такими силами трудно было контратаковать наступающие танковые массы противника. Авиация тоже понесла большие потери и не могла нас надежно прикрывать с воздуха. 

 Но и в этих сложнейших условиях советские воины мужественно и умело противостояли врагу. Уже 23 июня 1941 года начальник германского генштаба генерал Гальдер жалуется на «отсутствие сколько-нибудь значительного числа пленных». 24 июня он пишет, что «упорное сопротивление отдельных русских частей вызывает изумление». 

 Такие же чувства обуревают многих офицеров и солдат вторгшейся фашистской армии. «Несмотря на то, что мы продвигаемся на значительные расстояния, - писал в своем дневнике офицер 18-й танковой дивизии, - нет того чувства, которое испытывали во Франции, что мы вступили в побежденную страну. Вместо этого - сопротивление, постоянное сопротивление на каждом шагу». 

 29 июля Гальдер, подведя итог военным действиям за день, приходит к выводу: «Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволять себе известные вольности и отступления от уставных принципов, теперь это недопустимо». 

 Наиболее опытные и дальновидные генералы вермахта начали понимать, что молниеносной войны не получилось и Москвы с ходу не взять. Особенно неожиданным такое отрезвление было для командующих танковыми армиями, избалованными легкими победами на Западе и потому уверовавшими в непобедимость своего оружия. 

 Видную роль в битве за Москву сыграли наши танковые бригады. Они появлялись там, где положение становилось особенно угрожающим, и останавливали врага. Одним из организаторов танковых бригад был Яков Николаевич Федоренко, герой гражданской войны, сражавшийся на бронепоездах, бывший шахтер и военный моряк, ставший первым нашим маршалом бронетанковых войск. 

 На войне нередко бывает так, что вовремя введенный в дело полк приносит больше пользы, чем запоздавшая дивизия. Так получилось и с танковыми бригадами. Казалось, куда им, немногочисленным, еще не собранным в могучие кулаки корпусов и армий, тягаться с немецкими танковыми дивизиями. Но почти всегда оказывавшиеся там, где возникала наибольшая опасность, умело руководимые бригады эти стали непреодолимым для фашистов заслоном. И немалая заслуга в этом «тридцатьчетверок». 

 Поначалу машин этих было наперечет. В боевых порядках танковых бригад Западного фронта насчитывалось всего 45 новейших танков «КВ» и «Т-34». Но к Москве один за другим по «зеленой улице» мчались эшелоны, подвозя свежее пополнение и новую технику. 

 Очень скоро противник испытал силу советских танков. Она повергла его в смятение. 

 Судьба свела под Мценском маститого немецкого танкового стратега генерал-полковника Гудериана и молодого советского полковника, ставшего впоследствии прославленным командармом, Михаила Ефимовича Катукова. Когда началась война, Катуков командовал танковой дивизией в механизированном корпусе К. К. Рокоссовского. Но танков было мало, и дивизию свернули в бригаду. 

 Получив приказ задержать наступление Гудериана на Тулу, Катуков контратаковал 4-ю танковую дивизию гитлеровцев, причинив ей чувствительные потери. Не развивая начального успеха, Катуков отступил, благоразумно решив, что сохранение его бригады в целости важнее героического, но губительного наступления против танковой армии противника. 

 После боя Гудериан записал в дневнике: «Это был первый случай, когда огромное превосходство «Т-34» над нашими танками стало совершенно очевидным. От стремительного наступления на Тулу, запланированного нами, пришлось отказаться».

 Через несколько дней 4-я танковая дивизия противника возобновила наступление на Мценск и подошла к окраине города. Когда передовые части вступили в охваченное пожарами предместье, дивизия растянулась по шоссе километров на двадцать, а приданная ей артиллерия и пехотные части оказались почти за пределами радиосвязи. Именно этот момент Катуков выбрал для нового удара. «Тридцатьчетверки» устремились вперед. Почва с наступлением сумерек начала подмерзать. Широкие гусеницы «Т-34» позволяли пройти там, где немецкие танки «Т-1Ч» садились на бронированное брюхо. 

 Удар советских танкистов был стремительным и могучим. Колонна гитлеровцев оказалась рассеченной на части, которые затем были уничтожены. Башенные стрелки противника, еще не пришедшие в себя после первого столкновения с бригадой Катукова, вновь увидели, как их снаряды отскакивают от покатой брони советских танков. Панические слухи о неуязвимости «тридцатьчетверок» поползли среди танкистов противника. 

 4-я танковая дивизия немцев понесла огромные потери, и защитники Тулы получили важную передышку. Эта схватка дала Гудериану основание для зловещего вывода: «До настоящего времени мы могли хвастать превосходством в танках. Отныне положение радикально изменилось». 

 Гитлеровцы, невзирая на потери, упорно стремились к Москве. Земля была покрыта искрящимся снегом и тверда, как камень. Лязг гусениц, выстрелы пушек далеко разносились в морозном воздухе. Преодолевая героическое сопротивление защитников Москвы, 23 ноября Гот вошел в Клин. 

 28 ноября 7-я танковая дивизия противника с боями прорвалась к каналу Москва - Волга. Гудериан, наступавший на юге, подходил к переправам через Оку. Три недели передышки, обеспеченные отважными действиями Катукова, были максимально использованы тульским гарнизоном, и солдаты нашей 50-й армии, усиленные четырьмя тысячами ополченцев, укрепили город. 

 Гудериан послал свои танки на восток, а затем на север в обход Тулы, стремясь выйти на железную дорогу в районе Серпухова широким фланговым маневром. Для защиты фланга Гудериан приказал 4-й танковой дивизии наступать на Венёв. Ее правый фланг обеспечивала 112-я пехотная дивизия. 

 Неожиданно для немцев она была атакована нашей сибирской дивизией и танковой бригадой, только что прибывшей с Дальнего Востока и полностью укомплектованной танками «Т-34». Гитлеровцы обнаружили, что из-за застывшей смазки они не могут вести огонь из своего автоматического оружия. Снаряды противотанковых 37-миллиметровых пушек были неэффективны против советских танков. При виде сибирских стрелков, одетых в белые маскировочные халаты, вооруженных автоматами и ручными гранатами, сидящих на танках «Т-34», нервы дрожащих от холода немецких солдат не выдержали. Дивизия побежала. «Паника,- мрачно отмечается в журнале военных действий немецкой армии, - сопровождала войска вплоть до Богородицка. Это первый случай за русскую кампанию, когда случилось нечто подобное». 

 5 - 6 декабря советские войска под Москвой перешли в наступление. Впереди наступающих мчались «тридцатьчетверки».