Командир корабля рассказывал мне о только что выполненной экипажем ракетной стрельбе. О том, как моряки обнаружили цель, как четко сопровождали ее, как поставили победную точку...
- Впрочем, - сказал вдруг офицер. - Все это в общем-то самая обычная наша работа. Вы о другом напишите. В канун этой стрельбы бревном-топляком погнуло винт корабля. Казалось, не обойтись без ремонта в доке. Но водолазы сделали невозможное - за двое суток на плаву сменили винт.
Я встретился с водолазным специалистом капитаном 3 ранга Михаилом Адамовичем.
- Да, напряженными выдались те двое суток, - сказал он, - мы кропотливо высверливали болты, сбивали винт с оси точно рассчитанным зарядом...
- Впрочем, - заметил тут же Адамович, - все это в общем-то самая обычная наша работа, вы о другом напишите...
Он достал из кармана небольшую фотографию. В центре ее я увидел Адамовича - тогда еще капитан-лейтенанта. Рядом с ним - несколько моряков: офицер-медик, мичман, два старшины, матрос. А вокруг - молодые парни и девушки в рабочих спецовках, старики и женщины в национальных нарядах, группа пожилых людей в строгих костюмах... Улыбки и взгляды обращены к воинам.
- Не правда ли, необычное фото? - спросил Адамович. - И необычный случай связан с ним. Случай, который меня заставил многое пережить, о многом передумать...
Случилось это несколько лет назад. Михаил Адамович тогда только что вернулся из дальнего похода и уже собирался в отпуск, в родное село Пидлисье, что на Ивано-Франковщине.
И вдруг - вызов в штаб. Как снег на голову - командировка. Пункт назначения - Кара-Куль, поселок строителей Токтогульской ГЗС.
В общем-то офицеру не раз доводилось вот так же по срочным вызовам выезжать то в ялтинский порт, то к севастопольским рыбакам, то к николаевским корабелам. Там попросят помочь в судоподъеме, там мину старую найдут, там еще что. Но так далеко от моря - в Киргизию, на Тянь-Шань судьба его не забрасывала.
Надо сказать, что перспектива эта тогда не очень-то обрадовала капитан-лейтенанта. Все личные, отпускные планы рухнули. Однако приказ есть приказ. Сдал офицер железнодорожный билет, принялся готовить команду водолазов к выезду.
А в Кара-Куле очень ждали черноморских глубоководников. Плотина здесь уже перегородила многоводный Нарын. Пробитый в скалах обводной тоннель был закрыт стальным затвором. День ото дня росло искусственное море, создававшееся для того, чтобы напоить издревле страдающие от нехватки воды земли. Но нежданная жестокая засуха нарушила все планы. Не в будущем, а сейчас срочно понадобилась вода, много воды. Решено было на время вновь открыть обводной тоннель, высвободить часть накопившегося мертвого запаса ее. Для этого в ячейки, имевшиеся в основании стального затвора, надо было заложить двенадцать зарядов. Взрыв разрушил бы его.
Вот и обратились гидростроители к военным морякам с просьбой помочь, прислать специалистов. Представили при этом соответствующий проект взрывных работ. Проект этот был вполне реален. Тому же Адамовичу и его подчиненным приходилось выполнять работы и посложней. Так что ни у командования, направлявшего водолазов в необычную командировку, ни у них самих, естественно, не могло возникать сомнений в успехе.
Но уже после прибытия черноморцев на место вдруг обнаружилось, что природа вновь преподнесла сюрприз. Так получилось, что вода поступала в водохранилище быстрее, чем рассчитывали, а стало быть, быстрее росла и глубина его. И когда Адамович, облачившись в обычное вентилируемое водолазное снаряжение, которое и предполагалось использовать, пошел под воду, он сумел спуститься лишь на козырек затвора. До основания его, до ячеек, которые скрывала желтая илистая глубина, оставалось еще несколько метров. Недоступных метров. Преодолеть их можно было теперь только в специальном глубоководном снаряжении. Но откуда взять его здесь, за тысячи километров от моря? Как доставить сюда барокамеры, спуско-подъемные устройства, другое сложное и громоздкое оборудование, необходимое для глубоководных спусков? Да и есть ли смысл это делать? Ведь счет уже пошел на часы. Долины умирали от жажды.
Собралась чрезвычайная комиссия: два министра, местные партийные и советские работники, руководители стройки. Все знающие дело люди, с богатым жизненным опытом. И перед ними он - молодой офицер. Адамович, волнуясь, как на экзамене, доложил обстановку. В конце заключил: «В связи с отсутствием специального снаряжения выполнить взрывные работы не представляется возможным».
Воцарилась тишина. Ее нарушил председатель комиссии:
- Поймите, там внизу, в долинах, горит на солнце хлопок. Чрезвычайные обстоятельства требуют чрезвычайных мер.
Адамович вновь заговорил быстро, торопливо. О пределе технических возможностей, о пределе возможностей человеческих.
- Да, обстоятельства против нас, - сказал, выслушав его, председатель. - Просим простить нас за то, что бесполезно вызвали в такую даль.
Адамович вышел, направился к общежитию, в котором разместились водолазы. По дороге его то и дело останавливали незнакомые ему люди: «Ну как дела, моряк?» Он начинал объяснять: «К сожалению...» И сразу чувствовал холодок разочарования в словах и взглядах. Офицер горячился, старался доказать свою правоту. Люди соглашались: «Да, положение безвыходное». Но холодок почему-то не пропадал.
В общежитии, в комнате водолазов была натянутая обстановка. Капитан медицинской службы Л. Старча, мичман А. Лейтранс, старшина 2-й статьи П. Горбунков и матрос И. Хынкул подавленно молчали. Старшина 2-й статьи Ф. Сипиев вполголоса объяснялся с кем-то из местных жителей. Тот принес морякам кувшин с кумысом и настойчиво предлагал:
- Пейте, батыры, набирайтесь сил.
- Не батыры мы, видно, - горько ответил ему Сипиев.
Старча отвел Адамовича в сторонку:
- Что-то надо делать. Люди ждут от нас помощи.
- Вам ли, доктор, объяснять, на каких глубинах способны работать водолазы в этом снаряжении.
- А может, есть все же какое-то решение?
- Решение, - усмехнулся Адамович, - загнать на расстоянии заряды в маленькие ячейки. Да еще при нулевой видимости. Это все равно что нитку в иголку вдевать впотьмах.
Адамович говорил это, но сам же всем своим существом восставал против тупой силы обстоятельств. Умом понимал: открыть затвор невозможно. Сердцем же все глубже и глубже чувствовал: не открыть тоже нельзя.
Офицер решил все же начать спуски. Он снова сам ушел под воду, долго стоял на козырьке затвора, всматривался в мутную желтую глубину, будто пытаясь разглядеть решение всех поставленных ею проблем в ней самой. Когда он протянул руку вперед, густые клубы взбаламученного ила закрыли ее по локоть. Она казалась неодолимой, как стена, эта желтая глубина. Но Адамович вдруг со всей остротой понял, если сдастся, покорится ей, что-то большое и важное будет потеряно им, что-то уйдет из души. Он выдвигал сам для себя совершенно невероятные идеи. И тут же отметал их одну за другой: «А что, если обойтись без взрыва? Смонтировать наверху подъемные устройства и... Нет, не на чем их монтировать. Кругом - отвесные скалы. А что, если?»... И снова - нет, нет, нет.
Но решение все же пришло. Кто-то после очередного безуспешного спуска в сердцах воскликнул: «Выбить бы этот проклятый затвор!»
«Выбить!» - вспыхнуло в сознании Адамовича. Как раньше не пришло это в голову? Не надо пытаться достичь дна. Можно у центра затвора осуществить направленный взрыв! Вот только на чем опустить заряд? И новая догадка - на понтоне!
Вскоре решение окончательно оформилось. Поистине инженерного подхода потребовало оно. Сложная система буев и тросов, рассчитанная Адамовичем, позволила опустить понтон с мощным зарядом точно к центру затвора.
Прозвучал взрыв. Всколыхнулась, вздыбилась желтая глубина. И спустя мгновение издалека раздался крик: «Пошла вода! Пошла родная!»
- А потом, - капитан 3 ранга, Адамович, улыбаясь, смотрел на фото, - было вот это - радость, объятия, улыбки. И были слова и взгляды, обращенные к нам, людям в военной форме, с любовью, надеждой и гордостью. Гордость росла и в моей душе. Правда, была, честно признаюсь, и толика стыда. За те мгновения колебаний, за попытку оправдаться словом «невозможно».
Народ видит в нас, военных, верных сынов своих - героев, богатырей, батыров, которые все умеют превозмочь, которым все по плечу. Как важно прочувствовать эту веру в тебя, оправдывать ее в каждом своем повседневном деле!
Адамович замолчал, глядя вдаль, туда, где искрилась солнечными бликами голубая гладь бухты.
- Смотрите, - вдруг сказал офицер. - Тот эсминец, на котором мы винт меняли, снова выходит в море.
Корабль медленно двигался к выходу из бухты, осторожно маневрировал, будто пробуя силу. Но вот прошел боновые ворота, взял курс в открытое море и набрал ход, подняв за кормой своим новым винтом высокий и красивый бурун.
