ОРУЖИЕ

 Густые колонны пехоты одна за другой выходят из леса. Справа вдоль железнодорожной насыпи движется конница. Паровоз подтягивает длинный состав платформ, груженных орудиями и ящиками со снарядами. Явно готовится большое наступление. И готовится втайне от противника - войска используют любой холмик, любую рощу, чтобы скрыть свои передвижения.

 Но вот над горизонтом появляется темная точка.

 Она растет, приближается, уже ясно слышен треск мотора.

 Сомнений нет - это неприятельский аэроплан.

 Пехота открывает беспорядочную ружейную стрельбу, кавалеристы стреляют из карабинов, не сходя с седел, артиллеристы пытаются задрать стволы орудий в небо - тщетно.

 Целый и невредимый самолет пролетает над лесом, над железной дорогой, над станцией на высоте не больше километра. В бинокли можно разглядеть, как летчик, высунувшись из кабины, фотографирует скопления войск. Пули не достигают его, пушки не приспособлены для стрельбы в небо. Вражеские самолеты, если они и появятся, тоже не страшны - на них нет никакого вооружения. Сфотографировав все, что ему было нужно, летчик делает плавный разворот и улетает к своим. Через час он уже будет докладывать в штабе о результатах воздушной разведки. От тайны готовившегося наступления не останется и следа.

 Да, примерно так выглядели боевые действия первых самолетов в летние месяцы 1914 года. Авиация, этот младенец, едва успевший появиться на свет, сразу оказался брошенным в войну, какой еще не знала история. И с первых же шагов он обещал вырасти в грозного бойца, обойтись без которого впредь будет очень трудно. Один часовой полет разведывательного самолета давал больше сведений о противнике, чем недельная работа наземного разведотряда. Радио еще работало плохо, и если штаб одного корпуса хотел срочно связаться со штабом соседей, не было лучшего средства, чем послать самолет, - он за два часа покрывал расстояние, на которое самый быстрый всадник потратил бы два дня.

 Потом с самолетов стали сбрасывать на войска противника листовки.

 Потом - железные стрелы.

 Потом - бомбы.

 Потом научились ставить пулеметы и вести воздушный бой.

 Новое оружие делалось все грознее, и каждое из воюющих государств спешило наращивать мощь своей авиации.

 Конечно, в деле создания и совершенствования самолета развивающаяся наука - аэродинамика - играла очень важную роль. Но не все зависело от ученых. Для того чтобы наладить серийный выпуск боевых машин, нужны были грамотные инженеры-конструкторы, квалифицированные рабочие, хорошие станки, качественные материалы, надежные моторы - все, что входит в понятие «высокий уровень технического развития». В России же этот уровень был в те годы весьма средним, если не сказать - низким. Поэтому, имея самых замечательных ученых, она вынуждена была строить самолеты, в основном, по заграничным образцам - «фарманы», «ньюпоры», «мораны». И то в количествах далеко не достаточных. Единственное, чем русские летчики могли компенсировать нехватку машин было личное мужество и неутомимость. И они сражались, не щадя себя.

 Это случилось в первые недели войны.

 Над расположением 11-го авиационного отряда, неподалеку от Жолкиева, появились три австрийских самолета. Пролетев стороной, они начали делать дальний разворот, явно собираясь зайти на бомбежку. Командир отряда, только что вернувшийся из разведывательного полета, приказал немедленно готовить машину к новому вылету. Его пытались отговаривать, доказывали, что он ничем не сможет помешать неприятелям,- он никого не слушал. Быстро подняв свой «моран» до двух тысяч метров, он бросился сверху на самый крупный австрийский самолет. Снизу казалось, будто он хочет прижать врага к земле, заставить его опуститься. Но нет - самолеты столкнулись всей массой, и австрийский сразу же начал беспорядочно падать. Русский же как ни в чем не бывало продолжал плавное снижение по спирали. Внизу уже были готовы праздновать победу. Но тут, ко всеобщему ужасу, на высоте каких-нибудь пятидесяти метров «моран» беспомощно перевернулся, и все увидели, как из него выпала фигурка летчика.

 Врачи, обследовав тело погибшего, пришли к выводу, что смертельную рану он получил в момент столкновения.

 Так погиб Петр Николаевич Нестеров.

П. Н. Нестеров(1887 - 1914)

 «Гибель Нестерова, - писал конструктор «Ильи Муромца» Сикорский, - для нас тяжелая, незаменимая утрата. Его смерть, пожалуй, слишком, дорогая цена за уничтоженный австрийский самолет».

 Теперь уже невозможно было уйти от этой проблемы: как вооружить самолет для воздушного боя? И ученые становятся инженерами, изобретателями, конструкторами.

 Одни разрабатывают синхронизатор для стрельбы из пулемета сквозь работающий винт (так, чтобы пули пролетали, не задевая лопастей).

 Другие, как ученик Жуковского Стечкин, создают приборы для прицельного бомбометания.

 Сам Жуковский, горячий патриот, несмотря на свои шестьдесят семь лет, работает с удвоенной энергией. Преподавание динамики полета летчикам-добровольцам; участие в комитете военных изобретений; аэродинамические исследования модели нового бомбардировщика конструкции Слесарева; аэродинамические испытания бомб; создание теории бомбометания; организация расчетно-испытательного бюро для нужд авиации - вот далеко не полный перечень его работ для военного ведомства. Война несет с собой разруху, упадок производства. Не хватает угля, стоят паровозы, не на чем вывезти хлеб из дальних районов. Выплавка стали идет на убыль, поговаривают уже о том, чтобы отливать корпуса снарядов из чугуна. Жуковский и здесь спешит на помощь, разрабатывает поправки к баллистическим таблицам для стрельбы чугунными снарядами.

 Конечно, думать о занятиях чистой наукой в условиях военного времени не приходится. Но и жить только заботами сегодняшнего дня, как бы важен он ни был, для человека такого умственного кругозора, как Жуковский, невозможно. И, заглядывая в ближайшее будущее, он видит единственный путь для дальнейшего развития аэродинамики в создании большого централизованного института. Такого, в котором были бы собраны лучшие научные силы. Оснащенного мощным экспериментальным оборудованием. Объединяющего все теоретические и практические исследования воздушных и водяных потоков. Проникнутого духом благородного научного соперничества, атмосферой постоянного взаимообогащения идеями и знаниями. Но доживет ли он до того, чтобы увидеть свою мечту воплощенной в жизнь? Ведь ему уже семьдесят, а кругом творится такое, что кажется, нормальная мирная жизнь никогда уже не вернется на землю.

 Одна за другой отгремели две революции - Февральская и Октябрьская.

 Вспыхнула гражданская война.

 Огромные очереди за хлебом, осунувшиеся лица, неубранные сугробы снега у стен Кремля. Извозчиков давно уже нет. Лишь переполненный трамвай изредка проползает по улице. До новых ли институтов сейчас, когда неизвестно, какие еще новые враги обрушатся на страну в надвигающемся 1919 году? И было непонятно, чему могли радоваться в те декабрьские дни два человека, вышедшие из здания Высшего Совета народного хозяйства на Мясницкой (ныне улице Кирова), о чем с таким оживлением рассказывал высокий старик в тяжелой шубе своему молодому спутнику.

 Вот как описал впоследствии эту прогулку молодой: «Из ВСНХ мы с Николаем Егоровичем пошли пешком. Он уже несколько устал, и на радостях, что удалось договориться об организации института, мне захотелось сделать ему приятное. Годы были трудные. Я предложил пойти по Кузнецкому и съесть в каком-нибудь кафе по стакану простокваши. С трудом мы нашли молочный магазин, нам подали простоквашу, но без сахара, а Николай Егорович и я любили, чтобы простокваша была очень сладкая. Пошел я к прилавку - и удалось мне достать немного меду. Мы очень обрадовались и вот этой простоквашей с медом и отпраздновали организацию ЦАГИ».

 Спутником Жуковского в тот день был не кто иной, как Андрей Николаевич Туполев - да, да, тот самый, который АНТ-4, и АНТ-25, и бомбардировщик Туполев - и ТУ-104, ТУ-134 и многие другие.

 1 декабря 1918 года считается днем рождения крупнейшего в нашей стране Центрального аэрогидродинамического института.