ОРУЖИЕ

 Давно собирался познакомиться с Евгением Анатольевичем Кульчицким, много надежд возлагал на эту встречу. Еще бы - главный испытатель танков! И не только по должности, которую еще недавно занимал, но и по складу характера, по самому смыслу большой и яркой жизни. 

 Эх, ребята, ребята... Пройдет такой человек на улице мимо нас, мы и внимания на него не обратим. Да и кто возьмется угадать профессию все еще статного интеллигентного дедушки? Профессор, старый мастер, заслуженный учитель? Ну кому же придет в голову, что это воин и инженер, спортсмен и исследователь, что нет, пожалуй, такой машины, которую бы он не водил. И самые сложные в управлении - самолеты, и самые простые - трамваи. А между ними и мотоциклы, и тракторы, и вездеходы, и аэросани, и бронеавтомобили, и просто автомобили. Да какие! Например, грузовик «нортон» - дьявольски замысловатый в управлении. Вместо рулевой баранки у него диск, все четыре колеса ведущие и управляемые. 

 О танках и говорить нечего. Это его стихия. Здесь ему не было равных. 

 А началась эта «машиномания» в давние годы, когда гимназист Женя Кульчицкий впервые увидел военных мотоциклистов. Вот тут-то и сказался по-настоящему его характер. Мало ли у каждого из нас бывало увлечений, мало ли испытали мы потрясений от первой встречи с чем-то необычным, желанным, влекущим! Чувства, порой даже сильные, волновали, потом притуплялись, и мы только сожалели, что не последовали зову сердца, быть может, призванию. 

 Женя сразу сделал выбор. Он стал военным мотоциклистом, ушел добровольцем на гражданскую войну. Начал пулеметчиком - кончил командиром автоотряда стрелковой дивизии. Потом автоброневая школа в Ленинграде и армейские научно-испытательные полигоны. Испытывал все, что имело колеса, полозья или гусеницы и любым образом перемещалось по земле. Приобрел огромный опыт и солидные знания. Стал первоклассным спортсменом - не упускал случая принять участия в гонках, пробегах. Так вырабатывались мастерство, выносливость, смелость. И тогда пришел черед танкам. 

 Великое множество прошло их через руки Евгения Анатольевича - и зарубежных, и отечественных. Но пусть это «великое множество» не звучит пренебрежительно. Отнюдь. Каждый памятен, у каждого свой характер, с каждым связана какая-либо история, - а все вместе они и составляют жизнь испытателя танков. 

 Главное для испытателя, конечно же, мастерство вождения. Здесь он должен быть на голову выше всех, причастных к созданию новой модели, - и ее творцов-конструкторов, и строителей - рабочих и инженеров, -и танкистов в армейских частях, куда поступит машина. Он первым выведет ее из заводского цеха, вдохнув тем самым жизнь в металлическую конструкцию. Он первым примется за ее обучение, воспитание, познавая «черты характера», о которых иной раз даже не подозревают в конструкторском бюро. Его слово на вес золота в буквальном смысле. Оно одно из самых весомых для правительственной комиссии, решающей судьбу новой машины. Остаться ли ей в единственном экземпляре, так сказать, для истории, или идти в серию - на танковые заводы, на вооружение - в танковые войска. А поскольку танки - одна из главных ударных сил армии, определяющих степень ее боеготовности, то мнение испытателя приобретает государственное значение. 

 В конце 30-х годов очень остро стояла проблема создания перспективного среднего танка. Теперь-то мы знаем, что она была блестяще решена и Красная Армия получила «тридцатьчетверку». 

 Но тогда многое было не ясно. И в первую очередь, какая из имевшихся на вооружении машин может стать базой для конструирования нового танка. Соперников, в общем-то, было два: «Т-26» и «БТ». За каждой машиной, естественно, стояли люди: специалисты, проектировавшие, строившие и водившие их, У «Т-26» группа сторонников была многочисленной и сильной. Оно и понятно. Неприхотливая, простая в изготовлении и эксплуатации, эта машина была по душе и производственникам и военным. К ней привыкли, ее любили. И что очень важно для боевой машины - она неплохо показала себя в боях. Многочисленные достоинства и особенно боевая слава заслоняли недостатки «Т-26». 

 А они тоже были немалые. Дальновидных знатоков смущали не столько недостаточная броня и слабоватое вооружение танка, сколько то, что усилить их не было никакой возможности. Их, этих возможностей, не заложили в самом проекте, рассчитав шасси лишь на определенный, причем предельный вес. Усилить же броню или вооружение - значило неминуемо увеличить вес танка. А этого-то как раз ни в коем случае нельзя было делать. 

 Вот почему многие специалисты предпочитали «БТ», хоть и сложные и даже капризные, но казавшиеся куда перспективнее, чем простенькие «Т-26». 

 Испытав «БТ», или, каких потом ласково называли танкисты, «бетушки», Евгений Анатольевич уверовал в них и дал машинам превосходную характеристику. Они пошли в серию, стали поступать на вооружение танковых частей. Ничто, казалось, не предвещало грозу, и все-таки она грянула. 

 Морозной зимой 1934 года Кульчицкого прямо с полигона вызвали в Москву к командующему бронетанковыми войсками РККА командарму второго ранга И. А. Халепскому. 

- Не слишком ли вы торопитесь, давая «БТ» блестящую аттестацию как танку, пригодному для любой местности?!- таким вопросом встретил испытателя командующий. 

 На столе командарма лежал рапорт командующего Забайкальской группой войск. Тот сообщал, что «БТ» совершенно непригодны для службы в горно-таежных условиях Дальнего Востока, механически ненадежны и не пользуются доверием личного состава. 

 Разговор был коротким. Командарм приказал испытателю немедленно выехать и на месте разобраться, почему так предубеждены танкисты. Если заблуждаются, переубедить их, на деле показать достоинства машины. Если же виноват испытатель - переоценил танк и ввел в заблуждение армию, то полигона ему больше не видать: останется в таком случае в одной из частей на Дальнем Востоке для дальнейшего прохождения службы. 

 Шесть суток вез поезд Евгения Анатольевича из Москвы, шесть суток смотрел Кульчицкий на заснеженные степи, леса, начавшиеся за Иркутском сопки и все прикидывал мысленно, какие же неприятности ожидают здесь танки. 

 Командующий Забайкальской группой войск тоже не был склонен к длинным разговорам. Подошел к карте и провел указкой линию к горным отрогам на самой границе. 

- Вот вам маршрут. Поведете танковый взвод - пять машин. Водителями будут командиры частей - что ни на есть средние водители, обучались этому лишь во время командирской учебы. Одолеете с ними тайгу - считайте свое дело выигранным: танкисты признают «БТ». Не получится ничем помочь не могу. Пока знакомьтесь с людьми, техникой. 

 В первую очередь Кульчицкий решил присмотреться повнимательнее к особенностям Забайкалья, местности, климату. Постепенно стала вырисовываться такая картина. Зима в Забайкалье суровая, морозная, ветреная. Снег сохраняется только в лесах, оврагах да в горах. На ровном месте его сметает свирепым ветром. Вот и приходится чаще всего вести танк по твердому, замерзшему грунту. А тут еще при таких низких температурах повышается хрупкость металла. На «Т-26» более 30 километров в час не выжмешь. Зато у покладистого тихохода и аварий почти не бывает. 

 А «БТ» - стремительный, норовистый. Двигатель в 4 - 5 раз мощнее и скорость куда выше: на колесах более чем вдвое. Зато и поломки чаще. Ну, а раз поломка - значит, «авария». С аварийностью в армии всегда вели беспощадную борьбу: водителя для вразумления на гауптвахту, командирам - строгие взыскания. Вот и невзлюбили «БТ», боялись, избегали служить на них. 

 Уяснив для себя все это, стал Кульчицкий готовить «свой взвод» к походу. Обкатывали машины, тренировали экипажи, провели рекогносцировку маршрута. Выступили в пятидесятиградусный мороз. Погода самая забайкальская. Вышли на лед реки и на колесах двинулись вперед. Да как двинулись! Позади лишь снежная пыль вихрилась. 

 Водители сменяли друг друга, препятствий не было, не успели опомниться, как подошли к предгорьям - самой сложной части пути. За полчаса натянули на колеса гусеницы и стали взбираться наверх.

- Идти строго вслед головной машине! - приказал Кульчицкий. 

 Вот и вершина. Высыпали танкисты из люков, усталые, замерзшие и счастливые. Самим не верится, что все так здорово получается. 

Обращаются к Кульчицкому: 

- Товарищ командир, разрешите отсалютовать? 

 Что ж, на его глазах рождались новые сторонники «бетушек». Это стоило отметить. 

 И грянул залп из пистолетов и наганов. 

 Потом начался спуск. Кто ходил в горы, знает - спускаться сложнее. И осторожничаешь меньше, и свалиться куда легче. Вот и танк. Вверх он себе ползет и ползет. Попадется дерево на пути - подомнет под себя. А на спуске то же дерево может развернуть машину, да так, что не удержишься на склоне. И застрять на дереве проще простого. 

 Но ничего этого не случилось - спустились благополучно. А там, внизу, неожиданная теплая встреча, устроенная местным гарнизоном. Оказывается, командующий вслед за ними послал на вездеходе своего адъютанта. Если, мол, застрянут, ничего не предпринимать, пусть сами выкручиваются. Ну, а уж если справятся с заданием, то устроить встречу как победителям. 

 Так оно и получилось. 

 Некоторые из участников этого перехода стали впоследствии знаменитыми танкистами. Генерал-полковник И. Д. Васильев и генерал-лейтенант Н. Д. Веденеев командовали в войну корпусами, а генерал-полковник В. Т. Вольский - танковой армией. 

- И когда бы судьба ни сводила нас вместе, - рассказывает Евгений Анатольевич, - мы всегда вспоминали свой ледовый поход, снова чувствовали себя молодыми и, казалось, даже ощущали врывающийся в люк и обжигающий щеки ледяной ветер.

 «БТ» прочно заняли свое место в войсках. На научно-испытательном автобронетанковом полигоне готовился показ правительству новых образцов танков, как вдруг из одной воинской части поступило неприятное донесение. На танке «БТ-7» - лучшем из семейства «бетушек», - когда он преодолевал препятствия, сорвало крепление башни к погону, приспособлению, благодаря которому она держится на корпусе. В часть вызвали представителей завода. Возник конфликт. Производственники склонны были считать произошедшее следствием небрежного обращения с машиной: не были-де вовремя подтянуты болты крепления, образовались люфты,- вот оно и не выдержало. Работники полигона с этим заключением не согласились, доказывая необходимость внести изменения в саму конструкцию, чтобы усилить крепление башни к погону. 

 И снова решающее слово оставалось за испытателями. 

 И как всегда, новое слово. Ведь в каждом сложном и неожиданном случае приходилось разрабатывать оригинальную методику испытаний. Так и сейчас. Кульчицкий решил, что танк на полном ходу врежется в массивное бетонное препятствие. Машина мгновенно остановится. Сила инерции будет столь велика, что лучшей проверки надежности крепления башни не придумать. Правда, испытание сложное, опасное. И для машины - для нее нет ничего страшнее такой вот мгновенной остановки, - и, разумеется, для водителя. 

 Следовало предпринять все возможное, чтобы максимально обезопасить его. В боевом отделении сняли сиденья экипажа вместе с кронштейнами, на которых они крепились. Теперь они не нанесут повреждения водителю-испытателю, если башню все-таки сорвет с погона. С этой же целью в боевой укладке настоящие снаряды заменили макетами. Водителя одели в теплое, амортизирующее удары зимнее обмундирование: полушубок, шапку-ушанку, ватные шаровары, валенки. Броню перед ним закрыли мягкой кошмой, а самого прикрепили к сиденью специальными лямками с авиационным замком. 

 Кульчицкий собирает прибывших на полигон с заводов испытателей, рассказывает им о характере и цели предстоящего испытания. Всех оно интересует, все готовы принять в нем участие. 

 Выбор Кульчицкого падает на харьковчанина Николая Носика. 

- Почему же все-таки на него?! - спросил я Евгения Анатольевича.

- Знаете, - усмехнулся он, - в нашем деле без интуиции не обойтись. А в глазах у Носика я увидел огоньки. Они-то меня и убедили в его решимости. 

 Пришел день испытаний. В стороне от препятствия расположились специальная команда с трактором-тягачом, пожарники, врачи. Кульчицкий еще раз повторил Носику его задачу, прошел с ним по маршруту движения и показал место препятствия, в которое он должен ударить носом танка. Затем Носик забрался в машину и проделал тот же путь, чтобы убедиться, достаточен ли будет разгон. 

 Вот и сигнал! Танк тронулся на первой передаче, набрав разгон, перешел на вторую и, развив максимальную скорость, врезался в препятствие... 

 Послышался сильный удар, несмотря на сухую погоду, гусеницы резко пробуксовали, подняв над танком столб пыли, и двигатель с надрывом заглох. 

 Присутствовавшие на испытаниях были готовы ко всему. Но то, что произошло, оказалось настолько неожиданным и неестественным, что буквально потрясло даже видавших виды танкистов. Ствол пушки, поставленной по-походному назад по ходу танка, стал медленно подниматься, потом быстрее, быстрее и вот уже вместе с башней, оторвавшейся от корпуса, перелетел за препятствие. 

 Наступила полная тишина. Все замерли в полном оцепенении. Потом бросились к танку. 

 Через открытый погон был виден Носик. Повиснув на лямках, он всем корпусом подался вперед и был без сознания. Его быстро вытащили, привели в чувство. Никаких повреждений он не получил, но мгновенная остановка танка при ударе о препятствие вызвала острое нарушение мозгового кровообращения - отсюда и обморок. 

 Обезглавленный танк ушел своим ходом в парк, а башню и пушку команда полигона тягачом доставила в лабораторный корпус. Там их подвергли тщательному исследованию. Оно подтвердило недостаточную надежность крепления башни. Заводы внесли изменения, и крепление значительно улучшилось. У Евгения Анатольевича было еще много случаев убедиться в этом. Но, пожалуй, самый наглядный - прыжки на «БТ-7», которые ему пришлось совершить. 

 Было это на Синем озере под Киевом, куда приехала группа специалистов во главе с Кульчицким, чтобы продемонстрировать преодоление танками водных преград и заболоченных участков. Место оказалось вполне подходящим для всех номеров программы, кроме прыжков. Берега у Синего озера пологие, для этого не годятся. Тогда саперам было приказано соорудить насыпь, которая бы заменила высокий берег. 

 ...Испытатели показали все, чему научили танки. На большой скорости машины преодолевали броды, ходили по дну реки, плавали по ней. Заключали программу прыжки. 

 Оставив на командном пункте своего заместителя, Кульчицкий на легковой машине быстро домчался до танка на противоположном берегу озера. Вскочил в него через башню, завел двигатель, привязался ремнями к сиденью и двинулся к берегу, развивая максимальную скорость на каждой передаче. 

 Прыжки... Пожалуй, это самое сложное из всех упражнений высшего танкового пилотажа. Выполнять их может только искуснейший и бесстрашный водитель. Ну, представьте себе: обрушить с крутого откоса в воду металлическую громаду в десять с лишним тонн да еще на скорости пятьдесят километров в час! 

 Но в том-то и дело, что не обрушить, а прыгнуть, то есть стремительно пролететь десятки метров по воздуху, чтобы потом плавно скользнуть по водной поверхности, сохранив в целости и себя, и машину. А для этого за считанные мгновения следует четко и быстро выполнить довольно сложную программу. Начать разгон с максимальным ускорением, для чего передачи переключать быстро и при достижении максимальных оборотов двигателя на каждой передаче. Последние 20 - 30 метров пройти с наивысшей скоростью, несколько задрав нос танка перед самым прыжком. Когда танк отрывался от берега, с двигателя снималась нагрузка, обороты увеличивались и гусеницы начинали вращаться с бешеной скоростью. Чтобы не потерять их в воздухе, следовало сбросить обороты. Но через мгновение - перед самым приводнением - снова увеличить обороты до максимальных. Удара в любом случае не избежать - танк все-таки не птица! - но так он получится скользящим. 

 У танкиста, выполняющего такой маневр, особая линия поведения. Уже за сутки почти ничего не пить. Иначе почки не выдержат гидравлического удара - лопнут кровеносные сосуды. В момент самого прыжка - бросить рычаги, сильно согнуть корпус, быть готовым при сильном ударе защитить голову руками. Потом снова успеть ухватить рычаги и вывести машину на берег. 

 Вот что такое длящийся мгновения прыжок танка... 

 По тому как Кульчицкого вдавливало в спинку сиденья, он чувствовал возрастающую скорость. Метров за сорок до обрыва нажал на акселератор до отказа. Подняв нос, танк оторвался от берега. 

 Прыжок удался на славу. 

 Наблюдавший действия машин командующий Киевским военным округом командарм первого ранга Иона Эммануилович Якир поблагодарил Кульчицкого. 

 Так было не всегда. Путь испытателя тернист. Новый командующий бронетанковыми войсками - в прошлом кавалерист - храбро воевал в Испании и был однолюб: признавал лишь «Т-26». 

- Я на них воевал, - сказал он Кульчицкому, - а другие машины пусть еще себя покажут. 

 С таким аргументом нельзя было не считаться. И Кульчицкий попросился в войска. Его назначили в танковую бригаду заместителем командира по технической части. 

 На вооружении бригады состояли «БТ».